Жизнь замечательных детей - Страница 41

– Приятно слышать, – невозмутимо отозвался Валентин Борисович. – Миша, может быть, тебе отвезти родственницу домой?

– Так еще два часа до конца рабочего дня, – напомнил подчиненный.

– Ничего, можешь идти, я попрошу Аню присмотреть за твоим отделом. – И он кивнул в сторону темноволосой продавщицы, на которую я наткнулась у входа.

– Спасибо, – обрадовался Бартенев и пошел одеваться.

Через минуту мы вышли на шумную улицу.

– Где мы можем поговорить? – громко спросила я, стараясь перекричать автомобильный гул.

– Пойдем в кафе, – предложил Миша. – Я знаю одно спокойное местечко, тут за углом.

Глава 20

Кафе оказалось очень милым: интерьер был отделан в духе 60-х годов прошлого столетия, из динамиков лилась приглушенная музыка в стиле диско. Мы устроились за столиком в самом углу, подальше от любопытных глаз. Официантка принесла наш заказ: кофе с «птичьим молоком» для меня, чай с лимоном и бутерброд с колбасой для Миши.

– Надеюсь, твой новый начальник не голубой? – невинно поинтересовалась я, размешивая сахар в чашечке.

Михаил оторопел:

– Ты что, успела побывать в магазине на «Студенческой»?

– И в магазине, и в клоповнике у Василия Степановича.

– Ну ты и шустра! – сказал парень с неподдельным восхищением. – Ты что, из органов?

– Нет, я журналист. Но с органами поддерживаю самые тесные отношения, – на всякий случай приврала я.

Бартенев молниеносно проглотил бутерброд, залпом высушил чай и поинтересовался:

– Значит, ты решила, что это я убил Льва Котика?

– Угу, – ответила я, с вожделением поглядывая на пирожное.

– Почему, если не секрет?

– А больше некому, – заявила я и отправила в рот первый кусочек нежного суфле, облитого шоколадом. М-м-м, это просто божественно! – Ты имел зуб на Каминского, при свидетелях грозился ему отомстить, вот и привел свой план в исполнение.

– Да, но ведь убили-то не Каминского, а Котика! – резонно заметил молодой человек.

– Ну мало ли, твои планы могли измениться. Ты решил, что Лев не меньше своего заместителя виноват в произошедшем, и отправил его к праотцам.

Бартенев возмутился:

– Как легко у тебя получается – «привел план в исполнение, отправил к праотцам»! Думаешь, увольнение с работы – это достаточный повод для того, чтобы убить человека? Даже такого мерзкого червяка, как Каминский?

– Сейчас такое время, что убивают и за меньшее, – сказала я, поедая пирожное. – Вот, например, этим летом в Тверской области действовала шайка. Мерзавцы ходили по деревням и били стариков поленом по голове. И за что? За копеечные сбережения от пенсий: двести, триста рублей. Безо всяких сожалений отправили на тот свет около десятка человек. А ты небось лишился большего? Не триста рублей?

– Да, лишился! – закричал Михаил, но тут же взял себя в руки и понизил голос: – Но ведь я и обрел намного больше! Между прочим, я буквально на следующий же день устроился в «Фемину». Знаешь, какая у меня теперь зарплата? Моим бывшим коллегам и не снилась! А престиж? Это тебе не какой-то зачуханный ларек с пиратскими дисками, а бутик на Арбате! Чувствуешь разницу?

Тут взыграло мое профессиональное любопытство. На тему трудоустройства я пишу уже несколько лет. Признаюсь вам, что в нашей газете я одна старожил, другие журналисты долго не задерживаются. Мальчики и девочки, недавние выпускники вузов, презрительно воротят нос:

– Ну что тут может быть интересного? Писать про работу – это ведь такая тягомотина! Вот про политику, светскую жизнь или криминальные разборки – совсем другое дело…

Все гонятся за сенсациями, скандалами и прочей мишурой. Я же считаю, что работа – это одна из немногих вещей, которые придают жизни смысл. Или по крайней мере иллюзию смысла. Поэтому мне всегда интересно, каким образом люди находят себе дело по душе. Я не упустила случай, чтобы выведать у Бартенева его историю.

– Слушай, а как тебе удалось устроиться в бутик? Ведь у тебя нет ни регистрации, ни связей в Москве…

Михаил усмехнулся:

– Да надоело все, понимаешь?

Я покачала головой.

– Вот вы, столичные, всех провинциалов считаете наглыми хамами, которые прутся в вашу ненаглядную Москву, чтобы вырвать у вас кусок хлеба изо рта, – продолжал парень. – Что, скажешь, не так?

– Я так не думаю. Но наверное, есть люди, которые так считают.

– Да ладно, – махнул рукой Бартенев, – так думает большинство! Мол, и работать мы не привыкли, и образование подкачало, но амбиций у нас выше крыши, поэтому шагаем прямо по головам. Лишь бы урвать синекуру. А я не был таким! Не был, понимаешь? Честно пахал за маленькую зарплату, начальство не подсиживал, жил себе скромно, никого не трогал. И к чему это привело? Ни к чему хорошему. С работы уволили, в карманах гуляет ветер, даже за вонючую комнатушку заплатить нечем. И тогда я решил: «Назло всем стану наглым и пробивным! Буду идти напролом. Посмотрим, что из этого выйдет». Терять-то мне было нечего, кроме своих цепей.

– Каких цепей?

– Да это Ленин так сказал про пролетариат, – улыбнулся Миша. – Ну я и пошел напролом…

Молодой человек отправился на Арбат и стал методично обходить дорогие бутики. Бартенев подходил к администратору и интересовался, есть ли в магазине вакансии. Парень держался уверенно и даже надменно, как будто своим приходом делал всем одолжение. Миша побывал уже в двух десятках бутиков, но везде ему отказывали в работе. Однако неприятности парадоксальным образом только подстегивали его решимость. Поэтому когда в «Фемине» неожиданно ответили, что свободно место продавца, Бартенев придирчиво поинтересовался: