Жизнь замечательных детей - Страница 49

– Нет-нет, – поспешно сказала я, – вы меня неправильно поняли. Мне надо с ней только поговорить.

Мужик неожиданно перестал раскачиваться. Молниеносно, словно змея, он на коленях преодолел разделявшее нас расстояние, вцепился в мои ноги и зачастил:

– Я прошу вас, передайте ей, что я ее люблю! И всегда любил! Я не могу без нее жить! Я согласен на любые условия, пусть только она вернется!

Я так растерялась, что даже не знала, как реагировать. Я попыталась осторожно освободиться от его рук, но у меня ничего не вышло. Тогда я дернулась сильнее, и мужик упал на пол. Физиономия у него тут же стала злобной и презрительной:

– А-а, вам тоже нужны деньги? Без них и шагу не сделаете? Ну конечно! Нате, все забирайте, все! Мне ничего не надо! Моя жизнь кончена!

И он принялся выгребать из карманов мятые доллары и швырять их в воздух. Потом уткнулся лицом в паркет и зарыдал.

Я наблюдала за происходящим раскрыв рот. А девица деловито кинулась подбирать с пола купюры. Вскоре у нее в руке оказалась толстая пачка. Без стеснения задрав водолазку и продемонстрировав безупречно плоский живот, она спрятала деньги в лифчик. После чего неожиданно подобрела и засюсюкала:

– Ну же, мой котеночек, не надо плакать. Устал, зайчик? Пойдем, я уложу моего медвежонка в кроватку. – Девица попыталась поднять мужчину с полу, но он оказался тяжелым. – Елизавета, помогите мне! – приказала она домработнице.

Елизавета кинулась ей на помощь, предварительно вложив в мою руку какую-то бумажку. Я вышла на улицу, развернула записку и прочитала: «ул. Флотская, дом 24/1, кв. 8».

Если мне не изменяет память, Флотская улица находится рядом со станцией метро «Речной вокзал». Подняв воротник пальто, я рысцой побежала к метро, тихо радуясь, что проехать надо лишь несколько остановок.

Выйдя на конечной станции зеленой ветки, я минут пятнадцать вышагивала вдоль шоссе. Казалось, Флотская улица никогда не кончится. Пока я отыскала нужный дом, вся продрогла под пронизывающим ветром. Погода окончательно взбесилась: такой холод в середине сентября! Где обещанное «бабье лето»? На пороге квартиры № 8, расположенной на втором этаже блочной пятиэтажки, я стояла с лихорадочно блестящими глазами, красным носом и синюшными губами. Когда Татьяна Кравчук открыла мне дверь, она воскликнула:

– Господи, Люся, на кого ты похожа! Быстрей заходи, буду отпаивать тебя горячим чаем. Или, может, чего покрепче? Как бы ты не заболела…

До слез растроганная такой заботой, я покорно побрела вслед за хозяйкой на кухню, где уже свистел на плите чайник. Пока заваривался цейлонский чай, я сидела на табуретке и разглядывала обстановку. По сравнению с убранством кирпичного дома, где я только что побывала, здесь было скромно. Зато по-домашнему уютно: красные занавески в белый горошек, салфетки с вышитыми фруктами, явно выполненные своими руками, самодельная же прихватка в виде мыши.

Мне показалось, что во внешности Татьяны произошла какая-то перемена, но что именно изменилось, я никак не могла понять. Прическу она, что ли, новую сделала? И вдруг до меня дошло:

– Ой, а куда же делись твои веснушки? Ведь были на всем лице, на шее, а теперь ничего нет!

– Сошли! – рассмеялась Кравчук. – На самом-то деле у меня совсем мало веснушек, только на носу. Это я специально для «чудовища» намазалась французским кремом для веснушек, они высыпают, словно опята после дождя, а через два дня сами собой сходят на нет. Здорово я придумала, правда?

– Да, внешность меняется кардинально.

Где-то в комнате заплакал ребенок, Танюша побежала на плач и вернулась с маленькой девочкой на руках.

– Твоя дочка?

– Да, Леночка, через две недели нам будет годик, – расплылась в улыбке Татьяна.

Увидев меня, Леночка перестала плакать и заинтересовалась моими длинными сережками. Я наклонилась, чтобы она могла побренчать камешками. К счастью, я успела освободить свое ухо до того момента, когда ей пришла в голову мысль как следует дернуть.

Таня достала веселую кружку с поросенком, налила туда чай, плеснула немного бальзама на травах и придвинула мне. Я принялась пить обжигающую жидкость, а Таня тем временем кормила дочку яблочным пюре из маленькой баночки.

Из коридора послышался звук открываемой двери, на кухню заглянул парень лет двадцати.

– Мам, я пришел! – возвестил он, ставя на свободную табуретку увесистые пакеты. – Здесь все, что ты просила: макароны, масло, томаты… Здравствуйте! – заметил он меня.

Я с изумлением уставилась на Татьяну. Конечно, цвет лица не как у школьницы, и есть небольшие морщинки, но она совершенно не похожа на мать такого великовозрастного сыночка.

– Сколько же тебе лет? – вырвалось у меня, когда парень ушел.

– Сорок один, – ответила Таня.

– А я думала – тридцать, – протянула я.

– Просто маленькая собачка до старости щенок, – улыбнулась она. – А если ты насчет Славки, – Таня кивнула в сторону комнаты, – то я ему не мать, а мачеха. Но моей старшей дочери шестнадцать, она сейчас в Лондоне, учится в частной школе.

– Да, кстати, – вспомнила я, – я только что была на улице Врубеля…

И я в красках пересказала Татьяне сцену, свидетельницей которой стала.

– Он говорил, что не может без тебя жить. Умолял вернуться, на любых условиях. Любит тебя, мол, и всегда любил, – еще раз повторила я, во все глаза уставившись на Кравчук.

Если честно, я просто сгорала от любопытства. Кто этот мужчина? Что произошло между ним и Татьяной? И что за стерва живет в доме?

Таня вытерла салфеткой рот ребенку и задумчиво сказала:

– Любит, говоришь… Все-таки мужчины – это потрясающие существа. Хотят и пончик съесть, и косточкой не подавиться. Так не бывает. За все в этой жизни надо платить. Хочешь узнать, что случилось?